В 1989 г., если не ошибаюсь, в ГСВГ произошла катастрофа поезда, следующего из Дрездена в Лейпциг. На нерегулируемый переезд выполз наш советский суперсовременный танк и заглох. Командир экипажа наказал подчиненным бежать по обе стороны по рельсам, чтобы остановить приближающиеся поезда, а сам рванул искать телефон в ближайшем очаге цивилизации. Поскольку экипаж состоял в основном из призывников южных республик, приказ был понят на свой лад, и состав въехал в танк. К счастью, обошлось без смертей, но пострадавшие были.
Немцы на дипломатическом уровне отреагировали корректно, а на бытовом шум был преизрядный. В частности, нам обстреляли стоянку 3-й эскадрильи из охотничьих ружей, некоторые борта пострадали.
Сразу же после этого инцидента я отправился в лейпцигский госпиталь проходить медкомиссию для поступления в адъюнктуру ВВИА им.проф.Н.Е.Жуковского. Через пару кабинетов я обнаружил, что вместе со мной ходит по кабинетам майор-танкист, и, разумеется, в ожиданиях завязалась беседа, которая началась с обсуждения этого эпизода.
Майор оказался комбатом, эпизод этот знал досконально, и причины случившегося видел исключительно в призывниках из южных республик. В качестве примера рассказал историю.
По его словам, командиром он был вполне лояльным, никогда особо не зверствовал, и воспитание л/с всегда начинал с дипломатических методов. Как-то раз часика в 2 ночи пошел он по ротам проверять несение службы в батальоне, и первый же дневальный (из очень южной республики) спал, стоя на тумбочке. Майор ласково потрепал подчиненного по плечу и спросил - "Ты что ж, военный, спишь?" В ответ дневальный возмущенно и с характерным гортанным прононсом ответил - "Кто спишььььь? Я спишььььь? Ебаль я такой спишьььь..."
