Сон было дело...

Эту историю мне рассказал мой сослуживец, а ему - его сослуживец по БВВАУЛ, назовём его просто борттехник. История, сразу предупреждаю – слегка отдаёт паранойей

Произошло всё, как всегда, в командировке. Ан-26 засел где-то на просторах нашей Родины и не мог вернуться домой по какой-то очень серьёзной причине – то ли не выпускал аэродром посадки, то ли не принимал аэродром базирования, то ли о нём просто забыли. Но экипаж не унывал по причине наличия денег. Сначала – водка, бабы, шашлыки. Потом – пиво, карты, сигареты. Ещё потом – папиросы, квас, газеты. Совсем потом не осталось денег и на это. Пришло время унывать. И тут борттехнику в голову пришла мысль продать самолёт, дескать, всё равно не нужен, всё равно забыли о нас. Мысль думали всем экипажем за столом с жалкими остатками былой роскоши в виде разноцветных пятен на скатерти, сырных корочек, колбасных шкурок и хлебных крошек на давно не мытых тарелках. Решилось всё быстро – уж очень болели головы, да и покупатель нетерпеливо переминался у дверей, придерживая большой чемодан с деньгами. Самолёт куда-то утащили, а у экипажа опять пошло – водка, бабы, шашлыки… Но ничто не вечно под Луной. Всё когда-нибудь заканчивается. В одно ужасное, отвратительное, гадкое утро в номер влетела дежурная по этажу и противным голосом спросила: «Кто тут командир экипажа? К телефону!» Едва дойдя до аппарата и взяв трубку, командир понял насколько утро гадкое – звонил диспетчер с «радостным» сообщением о том, что завтра лететь по какому-то плану. Что делать? (Вот! Вот! Вот откуда извечный вопрос. Замечу, что второго вопроса – кто виноват? – в армии не существует, ибо виновные не выявляются, а назначаются в приказном порядке. «Ты виноват лишь тем, что я начальник».) Невесело опохмеляясь, экипаж напряжённо пытался придумать выход из этой, мягко скажем, непростой ситуации. В конце концов решили, что продать самолёт могли только полные идиоты, а идиотизм – диагноз, и надо быть дураками до полного и победного конца, потому как другого не дано. Допив остатки спиртосодержащих жидкостей, экипаж расползся по койкам и забылся тяжёлым сном. Утро наступило с неизбежностью падающего кирпича. Умывшись и кое-как приведя себя в порядок, экипаж разошёлся по рабочим местам: командир со штурманом – к диспетчеру оформляться, правый лётчик – в штаб, отмечать командировочные и сниматься с довольствия, радист – за водой, борттехник с бортмехаником – на стоянку к самолёту. В общем, всё пошло как обычно перед вылетом.

Когда командир пришёл на стоянку, то обнаружил всех на месте, где должен был стоять самолёт. Не было только правого лётчика. Молча закурили. Даже некурящий радист. И тут как-то не сговариваясь, все одновременно посмотрели в сторону гостиницы – к стоянке шла разномастная толпа военных во главе с правым лётчиком. Он был оживлён и ещё издали заорал: «Командир! Я тут пассажиров надыбал! Деньжат рубанём на опохмел!» На что командир проворчал: «Механик! Грузи народ и не забудь на взлёте всех выгнать на рампу. Экипаж, занять рабочие места!» Экипаж изобразил занятие рабочих мест – командир встал слева, правый лётчик – справа, борттехник занял позицию между ними, штурман встал за командиром, а радист – за правым, спиной по полёту. Механик с улыбкой идиота пригласил пассажиров зайти в самолёт. Те удивлённо, но молча построились за экипажем в колонну по два, держа в руках сумки и чемоданы. «Самолёт под ток, включить СПУ!» Радист бодро откликнулся: «Самолёт под током, напряжение 24 Вольта!» Дальше пошло легче – радист читал карту контрольных проверок, экипаж включал аппаратуру заученными и отработанными до автоматизма движениями, докладывая результаты. Потом запустили ВСУ. Борттехник при этом рычал, изображая работу двигателя. Командир экипажа по маленькой радиостанции, висящей у него на груди, запросил запуск. Запуск разрешили. Начали запускаться, при этом борттехник с бортмехаником рычали и выли, изображая запускающиеся двигатели.

–Двигатели запущены. Включить генераторы. К выключению РУ-19 готов.

–Выключить РУ-19. Запросить предварительный.

–Контора*, такой-то, прошу предварительный.

–Такой-то, Контора, занимайте предварительный, давление столько-то.

–такой-то, занимаю предварительный.

–экипаж, выруливаем, штурвал держать.

–держу.

Борттехник заорал совсем уж не своим голосом, и экипаж траурной колонной тронулся занимать предварительный старт. Бортмеханик при этом покрикивал на пассажиров: «Не отставать! Ждать никого не будем!» Таким порядком «подрулили» к полосе. Командир запросил исполнительный.

–Контора, такой-то, исполнительный.

–такой-то, исполнительный разрешаю.

–разрешили, экипаж, занимаем исполнительный, триммера нейтрально, закрылки столько-то.

–радист, карту!

Зачитали карту контрольных проверок перед взлётом.

–Контора, такой-то, карту выполнил, взлёт!

–такой-то, взлетайте, ветер у земли … градусов, … километров в час

–ЭКИПАЖ! ВЗЛЕТАЕМ! ФАРЫ ВКЛЮЧИТЬ, ЧАСЫ ПУСТИТЬ! РУД – ВЗЛЁТНЫЙ, ДЕРЖАТЬ!!!

–ДЕРЖУ!

Командир с борттехником понимающе переглянулись. Сделав движение рукой, как будто добавляет режим двигателям, борттехник завыл, изображая выход двигателей на взлётный. Экипаж начал разбегаться. В прямом смысле. Впереди скачками неслись командир, борттехник и правый лётчик. За командиром, диктуя скорость, скакал, высоко поднимая колени, штурман. Радист скакал спиной вперёд, пытаясь не отстать от правого. Замыкал экипаж механик. Пассажиры, теряя чемоданы, бежали нестройной колонной следом за механиком. Скорость, судя по докладам штурмана, росла и приближалась к скорости принятия решения.

–РЕШЕНИЕ!– заорал штурман.

–ВЗЛЕТАЕМ! – ответил командир.

В этот ответственный момент радист, немыслимо выворачивая голову, пытаясь перекричать рёв двигателей, то есть борттехника, проорал: «КОМАНДИР! КОМАНДИР!» На что командир, не поворачивая головы, огрызнулся: «НЕ МЕШАЙ!» Но радист не унимался: «КОМАНДИР!!! ПРИТОРМОЗИ!!! ПАССАЖИРЫ ОТСТАЮТ!!!»………………………………

…В этом самом месте борттехник проснулся в холодном поту. В горле пересохло, всё тело била мелкая дрожь. Простыня, подушка и одеяло были влажными. Рядом мирно спала жена. Кто-то заворочался в детской спальне. «Младший», – машинально отметил борттехник. И тут пришло прозрение: «ГОСПОДИ! ПРИСНИТСЯ ЖЕ ТАКОЕ! К ЧЕМУ БЫ ЭТО, А?»

P. S. Когда я услышал эту историю, я представил себе всё, как говорится, в цветах и красках – бегущий вприпрыжку экипаж, пассажиров, теряющих чемоданы, воющего борттехника и радиста, скачущего вперёд спиной. Мне стало смешно. При этом смех имел лёгкий налёт жути. Воистину – сон разума рождает чудовищ…

/Аркадий Намавир/.

*контора–вымышленный позывной аэродрома

Иллюстрация Артема Попова