Как мы чуть не сожгли Лёху было дело...

Стоявшие на вооружении в нашем полку истребители-бомбардировщики Су-17М3 оснащались турбореактивным двигателем АЛ-21Ф-З, который делали на Омском моторостроительном заводе. От производства к полку был прикомандирован представитель, который выполнял различные доработки по бюллетеням промышленности, какие-то проверки и все такое прочее. Нашего представителя звали Лёха, было ему лет 35, имел в наличии жену и ребенка, которые жили с ним в городке в выделенной квартире.

На аэродроме он сидел в своей комнатке на территории ТЭЧ, пользовался большой популярностью у местного народа, т.к. получал спирт на свои доработки. Его, понятное дело, Лёха просто так не раздавал от доброты душевной, имея с этого живительного источника много всяческих выгод.

Собственно, тогда время такое было - спирт был самой ходовой валютой, доллАры тогда еще запрещены были, а рублями никого не удивишь.

Выглядел Лёха довольно своеобразно: рыжий, зубы немного торчали вперед, когда улыбался - получалось глуповато. Когда я первый раз смотрел вторую часть "Безумного Макса" и увидел там этого чудика на автожире - то долго и радостно смеялся - он был копией нашего Лёхи

В общем и целом, человеком доработчик Лёха был неплохим и общительным. Ну и свои обязанности представителя промышленности выполнял вполне добросовестно. Когда на технике выявлялись какие-то неполадки по двигателю, которые не получалось устранить силами группы - созывался консилиум инженеров полка, так же выдергивали представителя из его каморки, чтобы коллективным разумом пробовать решить проблему.

Однажды, после очередной газовки - что это такое, я уже раньше рассказывал - я, осматривая двигатель, заглянул в сопло и увидел, что в форсажной камере, в районе воспламенителя - что-то горит. Двигатель при этом, естественно не работал - иначе бы мне просто не удалось заглянуть внутрь - сдуло бы за отбойник ) Честно говоря, я перепугался, схватил стоявший рядом огнетушитель и залил этот не санкционированный огонек. Конечно, непорядок, когда в форкамере неработающего двигателя что-то само по себе горит. С другой стороны, при работе его температура газов перед турбиной достигает 1100 градусов, а на форсаже - в самой камере - еще больше. Так что этот фитилек, по большому счету был не опасен. Но - что сделано - то сделано.

;На этом фото - как раз видно ту самую злополучную форсажную камеру авиадвигателя АЛ-21Ф-3 (кстати, буквы АЛ в его названии - инициалы его конструктора - Архип ЛюлькА), "маленький" нюанс - вид сзади, т.е. со стороны сопла принадлежит самолету Су-24, тоже оборудованному этим двигателем, как и Су-17. но - в количестве двух штук. Фотки с соплом Су-17 я не нашел, простите.

Но, поскольку, как уже было сказано, движок - один и тот же - фото вполне дает представление, о том, вокруг чего мы все скакали. Ну, а, чтобы представить размеры - могу сказать, что в это сопло вашему покорному слуге приходилось залезать неоднократно, хоть и не в полный рост, но и не ползком. Зачем залезал? Поспать после обеда. Шучу. Хотя, кроме шуток, был у меня такой деятель в группе - механник-"сверчок" (сверхсрочник). Снятый - как правило, по выработке ресурса - двигатель до его упаковки в контейнер для отправки на ремзавод, некоторое время стоит на специальных тележках в ангаре - движок отдельно, форсажная труба - отдельно. Телеги, чтобы не мешали работать - откатывали в дальний угол ангара. Вот этим и попытался воспользоваться хитрожопый механик, но был через некоторое время взят за эту самую свою хитрую часть.

Но вернемся к злосчастному воспламенителю. На фото, в передней части форкамеры - дальней от нас - видны стабилизаторы пламени, стойки которых на предмет люфта мне приходилось периодически проверять - вот для чего я туда забирался. За стабилизаторами уже не видны, но они там есть, как тот суслик - металлические топливопроводы с форсунками. И в верхней части есть пара (тоже "невидимых") воспламенителей, один их которых и стал причиной всей этой суеты.

А, кстати, я ведь не уточнил, кто же исполнял ритуальные танцы вокруг злополучной железяки. На тот момент я, будучи стартехом группы, исполнял обязанности начальника группы. Инженер группы был новенький - бывший стартех из группы СС (самолетных систем, на самом деле)), на него надежды не было. Что делать?

Пошел я за помощью к зам. начальника ТЭЧ, бывшему нашему начгруппы - тому самому, который когда-то чуть не засосал на опробовании двигателя тогдашнего инженера группы Игорёшу. Виталий пришел на газовочную площадку, на которой стоял самолет, залез в кабину, по старой памяти с удовольствием сам отгазовал движок, выключил. Пошли смотреть форкамеру. Огонек горит. Снова тушить не стали. Тем более что при опробовании все параметры были в норме, ничего подозрительного.

Позвали начальника ТЭЧ, инженера полка по СД и снова газанули. Горит. Причем, сами понимаете, после газовки в камеру-то не залезешь посмотреть, что именно там горит - запечешься, как окорок в духовке. Но по месту расположения пришли к выводу, что на одном из воспламенителей не отсекается топливо, керосин потихоньку подтекает и загорается из-за высокой остаточной температуры в КС.

Пошли смотреть схему топливной системы двигателя, нашли клапан, который, скорее всего, был виноват в этом безобразии. Тут вспомнили про доработчика, послали за ним гонца. Лёха пришел сонный, посмотрел на фитилек, согласился с нашей версией и полез под самолет смотреть, как добраться до этого вредного клапана.

Сначала - два небольших технических пояснения. Первое. Когда двигатель стоит на самолете - добраться до него можно снизу - через два больших откидных люка, которые открываются, как вспоротое брюхо кита и - через пару небольших лючков сверху фюзеляжа. Понятно, что эти люки во время полета, ну и обычной эксплуатации самолета закрыты, открываются они для выполнения регламентных работ, а, так же - при газовке двигателя - для контроля герметичности всех систем, etc.

Второе. Как запускается авиационный двигатель? Подается топливо к форсункам основной КС (камеры сгорания), пусковыми воспламенителями поджигается топливо-воздушная смесь и т.д. и т.п. Но предварительно его надо, условно говоря, раскрутить - чтобы от компрессора в ОКС пошел мощный поток воздуха. Для этой цели используется турбостартер, который представляет собой, по сути, такой же турбореактивный двигатель, только маленький, где-то около метра в длину. И уже он через привод раскручивает вал основного двигателя. Сам турбостартер запускается от электростартера, а уже тот - либо от мощного бортового аккумулятора, либо от наземного источника.

    Фишка в том, что у ТС (если точнее - ТС-21 - именно такой устанавливался на АЛ-21Ф-3) после его камеры сгорания и турбины также образовывается реактивная струя. Поскольку, в отличие от основного движка, ее направлять назад некуда (там находится другое оборудование), да и незачем - конструкторы через выхлопной кожух направили ее тупо вниз, на бетонку. При этом стоять рядом на запуске не рекомендовалось - турбостартер работал хоть и недолгое время - порядка 30 секунд, но температура струи была 760 градусов (заброс на запуске - до 1000).

Итак, ситуация. Вокруг самолета стоит куча народу: весь состав нашей доблестной группы ДРиААД во главе с вашим покорным, начальник ТЭЧ с замом, инженер полка по СД, даже зам командира полка по ИАС подъехал. Доработчик Леха (их еще так в полках называли, т.к. те работы, которые они выполняли по выпускаемым промышленностью бюллетеням - официально назывались "доработки") сидит снизу под самолетом и задумчиво смотрит в распахнутые люки на двигатель и даже пытается там что-то ковырять.

Тем временем инженер по СД Валера Дубинин - кажется, это был он - залезает в кабину и решает еще раз газануть двигатель.

Вы все, наверное слышали ставшее крылатым выражение "От винта!" и, наверное, не подозреваете, что это отнюдь не аналог гагаринского "Поехали!", а вполне официальная предварительная команда, которая обязательно подается при запуске винтовых двигателей. И, пока запускающий не услышит ответную команду: "Есть - от винта!" (которую подаст тот, кто убедится, что в зоне винта никого и ничего нет) - он не подаст следующую: "Запуск" и не нажмет на кнопку пуска, не услышав предварительно "Есть - запуск!". Аналогично - на турбореактивных двигателях: "От двигателя!" - "Есть от двигателя!"

Такие вещи доводятся до автоматизма, но, к сожалению, иногда это может сыграть злую шутку. Так и случилось в этот раз. Возможно, еще куча произведенных пусков как-то притупили нашу бдительность. Валера в кабине кричит: "От двигателя", ему отвечает дружный хор стоящих рядом с самолетом - "Есть от двигателя!" "Запуск!" - "Есть запуск!"

За 2 секунды до запуска ТС всегда раздается сильный характерный треск - это производится так называемая "тренировка" свечей зажигания - на них предварительно подается электропитание, прежде чем запустится турбостартер. Этот треск и услышал Леха, сидящий на корточках аккурат под выхлопным кожухом.

Я никогда не видел, чтобы человек так быстро бегал на четвереньках. И таких огромных глаз - тоже никогда у Лехи не видел. Красота повествования требовала бы написать: и такого мата никогда не слышал, но этого, честно скажу - не было. Леха изумленно-обиженно смотрел на нас своими распахнутыми глазами и повторял, заикаясь: "Ввввыы, чччто - оооохххх&ели?"

Блинннн, Леха... Все кинулись, кто - обнимать, другие - трясти, третьи - участливо трогать за рукава чудом спасшегося доработчика.

Валере показали скрещенные руки - "Стоп". Он заглушил двигатель, вылез из кабины, вник в ситуацию и они вдвоем с начальником ТЭЧ повели Леху отпаивать казенным спиртом. Леха был человеком отходчивым и простил нас. И, кстати, хорошо, что зам по ИАС уехал незадолго до этого - звездюлей всем бы хватило. За дело, впрочем.

Ну а движок мы потом сняли и отправили на ремзавод, ибо такие дефекты в условиях ТЭЧ АП не устранялись.