На каком это курсе было, сказать точно не рискну, вероятнее всего – 2-й или 3-й, соответственно, все это произошло году в 82-83. Вечерняя поверка в казарме, наша пятая группа стоит на «взлетке», Овчаренко монотонно, наизусть бубнит список курса, в задних шеренгах идет своя жизнь – короче, все как всегда. В первой шеренге стоит Леша Гришин и отчаянно скучает. Сзади него стоит Жека Петров, который поступил в бурсу из какого-то московского института со 2-го курса – человек, умудренный жизнью и отягощенный слабостью к алкоголю, за что и страдал постоянно. Последний раз я с ним пересекся совершенно неожиданно на варшавской стороне вокзала в Бресте, где он дожидался поезда в голодную и нищую Польшу, а я соответственно – поезда в сытую и богатую Германию. Судя по его тогдашнему виду, полковые будни совершенно оправдали его надежды и решение податься в ВВС – видимо, страсть свою к пойлу он реализовывал в полку в полной мере.
Итак, Леха скучает, а Жека сзади него методично и не спеша грызет семечки. Леша решает приобщиться к этому празднику жизни и, не оборачиваясь, отводит руку за спину и подставляет ладонь. При этом он делает этакие...приглашающие движения ладошкой, что у Жени рождаются, видимо, совершенно другие мысли и ассоциации. Он спокойно расстегивает ширинку, достает «дубликат бесценного груза» и бережно выкладывет Леше на ладонь. Пару секунд у Леши ушло на идентификацию предмета и полную потерю желания грызть «это». Зато до окончания поверки Леха был королем и центром всеобщего внимания. Женя же после поверки ограничился добрым советом, который он произнес характерным для него гнусавым голосом – «А ты ладошку-то дустом помой...»
